Такое их количество было просто невероятным. Времени занять позицию для обороны у нас не было. Все, что мы могли это стрелять. С такой дистанции каждый выстрел попадал в цель. Когда же нам суждено получить прямое попадание? Как всегда в подобных ситуациях, мы могли лишь позаботиться о самом неотложном. И вот мы подбили третий, потом четвертый Т-34 с дистанций меньше тридцати метров. В наших PzIV под рукой у заряжающего было примерно 18-20 снарядов, из которых большинство были осколочно-фугасными и лишь часть бронебойных. Вскоре мой заряжающий крикнул: Бронебойные кончились! Весь наш боезапас, готовый к немедленному использованию, был израсходован. Мы развернулись посреди массы русских танков и отъехали назад метров на пятьдесят, на обратной скат первого гребня. Здесь, оказавшись в чуть более надежном укрытии, мы снова развернулись лицом к вражеским танкам. И в этот миг метрах в тридцати справа от нас остановился Т-34. Я видел, как танк слегка качнулся на подвеске и развернул башню в нашем направлении. Я смотрел прямо в ствол его орудия. Выстрелить немедленно мы не могли, потому что наводчик только что передал заряжающему новый снаряд. Жми! Давай! - крикнул я в микрофон . Мой механик-водитель Шюле был лучшим в батальоне. Он тут же включил передачу, и тронулся с места. Мы прошли мимо Т-34 в каких-то пяти метрах. Русский пытался развернуть башню следом за нами, но у него не получилось. Мы остановились в десяти метрах позади неподвижного Т-34 и развернулись. Мой наводчик попал прямо в башню русского танка. Т-34 взорвался, а его башня подлетела в воздух метра на три, едва не ударившись о ствол моего орудия. Все это время вокруг нас один за другим проносились новые Т-34 с десантом на броне. Я тем временем пытался затащить внутрь флаг со свастикой, закрепленный сверху в кормовой части танка. Флаг нужен был для того, чтобы наши летчики видели, где мы. Мне удалось сделать это только наполовину, и теперь полотнище флага развевалось на ветру. Кто-то из русских командиров или наводчиков рано или поздно должен был обратить на него внимание. У нас был только один шанс: нужно было постоянно двигаться. Неподвижный танк немедленно опознавался противником как вражеский, поскольку все русские танки двигались. Вдобавок ко всему нас еще могли подбить и собственные танки, рассредоточенные по широкому фронту внизу, вдоль противотанкового рва у железнодорожной насыпи. Они открыли огонь по наступавшим вражеским танкам. На окутанном дымом и пылью поле боя, гладя против солнца, наш танк невозможно было отличить от русских. Я постоянно передавал в эфир наш позывной: Внимание всем! Это Куниберт! Мы посреди русских танков! Не стреляйте по нам! Ответа не было. К этому времени уже начал сказываться огонь наших двух оставшихся танковых рот. Дивизион самоходных орудий и мотопехота Пайпера (последние оружием ближнего боя) тоже наносили урон танкам и прижимали к земле русских пехотинцев, спрыгнувших с Т-34 и попытавшихся наступать в пешем строю. Над полем боя висела густая пелена дыма и пыли. Из этого ада продолжали выкатываться все новые и новые группы русских танков. На широком склоне их расстреливали наши танки. Все поле представляло собой мешанину разбитых танков и машин. Вне всякого сомнения, отчасти мы обязаны нашим спасением именно этому обстоятельству- русские нас так и не заметили. Вдруг впереди я увидел плотную массу русской пехоты и приказал механику-водителю: Чуть-чуть доверни влево! Через несколько секунд он тоже их заметил. Стреляя из пулемётов, мы врезались в массу пехоты с тыла. Они даже не поняли, что их догоняет немецкий танк. Наше спасение лежало в движении влево, в направлении дороги. Там мы должны были встретить свою пехоту и оторваться от русских танков. Тем временем остальной экипаж механик-водитель, радист и наводчик собирал по всему танку бронебойные снаряды. Как только такой снаряд находился, мы тут же подбивали еще один из Т-34, нагнавших нас на после того, как мы остановились. Невероятно, но по нам до сих пор не стреляли. Все специалисты уверены, что это произошло из-за отсутствия у русских отдельного командира танка -танками командовали наводчики, которые могли смотреть только в том направлении, куда было развернуто их орудие. .. Потери моей роты оказались на удивление невысокими. В двух остальных ротах потерянных машин не было. Артиллерийскому дивизиону и батальону Пайпера также удалось обойтись минимальными потерями... В нашей полосе обороны было больше сотни подбитых русских танков. ( Из них 14 пришлось на долю экипажа фон Риббентропа)

"Трудности в переключении передач (которая не имела синхронизаторов) и многодисковое сухое сцепление, несомненно, делали вождение этого танка очень сложным и утомительным делом."

Приходится с горечью констатировать, что наша танковая техника, не учитывая введенные новые самоходные установки СУ-122 и СУ-152, за годы войны не дала ничего нового, а недостатки, которые имели место в танках первого выпуска, как например, недостатки трансмиссионной группы (главный фрикцион, коробка передач и бортовые фрикционы), слишком медленный и неравномерный поворот башни, ужасно плохая видимость и тесность в размещении экипажа, не являются устраненными и на сегодня...

"Наши танковые войска часто несут потери больше из-за механических поломок, чем в бою. Например, на Сталинградском фронте за шесть дней, двенадцать наших танковых бригад потеряли 326 из 400 танков. Из них около 260 потеряно из-за механических поломок. Многие танки были брошены на поле боя. Подобные случаи можно наблюдать и на других фронтах. Такой высокий уровень механических поломок неправдоподобен и, Верховный штаб видит в нем скрытый саботаж и вредительство со стороны определенных элементов в танковых экипажах, которые пытаются использовать небольшие механические проблемы, чтобы избежать битвы. Отныне, каждый танк оставленный на поле боя из-за якобы механических поломок, и при подозрении экипажа в саботаже, его члены должны быть "разжалованы в пехоту..."

"...Рассмотрев проблемы инженерного и технологического характера я хотел бы обсудить еще один вопрос, который имеет прямую связь с недостатками производственными. Они в себя включают: небрежность и неаккуратность в процессе производства танков на заводах, плохое качество контроля. В результате, в ходе боевого применения наши танки выходят из строя иногда не достигая линии фронта, либо экипаж вынужден оставлять танки на вражеской территории из-за какой-то мелочи... мы должны убедиться, что в результате этого собрания все недостатки будут выявлены и исправлены в кратчайшие сроки... Недавно товарищ Морозов и я посетили товарища Сталина. Товарищ Сталин обратил наше внимание на то, что вражеские танки свободно прошли многие километры наших земель, и хотя наши машины лучше, они имеют серьезный недостаток: после 50 - 80 километров они требуют ремонта. Это происходит из-за недостатков шасси и также, как сказал товарищ Сталин, из-за привода, сравнив Т-34 с немецким Pz.III, который состоит на вооружении немецкой армии, который уступает в броневой защите и в других важных характеристиках, в экипаже, и не имеет такого прекрасного двигателя как у Т-34, причем двигатель Pz.III бензиновый, а не дизельный. Товарищ Сталин дал указания инженерам, наркому товарищу Зальцману, руководителям заводов и обязал их исправить все дефекты в кратчайшие сроки. Было издано специальное распоряжение Государственного комитета обороны, а также директивы Наркомата танковой промышленности. Несмотря на все эти принятые резолюции правительства, несмотря на неоднократные указания армии и главного управления танковых войск, тем не менее все эти недостатки все еще не устранены... мы должны выявить все недостатки, озвучить предложения по их устранению и ликвидировать их в кратчайшие сроки, а также внести предложения по модифицированию компонентов танка, которые позволят сделать его лучше и быстрее..."

"На Т-34 трансмиссия также очень плохая. Во время ее эксплуатации на ней полностью выкрошились зубья на всех шестернях. Химический анализ зубьев шестерен показал, что термическая обработка их очень плохая и не отвечает никаким американским стандартам для подобных частей механизмов. Недостатки дизеля - преступно плохой воздухоочиститель на танке Т-34. Американцы считают, что только саботажник мог создать такой прибор"

"В результате полностью неудовлетворительной работы очистителей воздуха двигателя можно ожидать, что это обеспечит скорый отказ двигателя в результате избытка пыли и абразивного износа. После несколько сотен миль, вероятно, как результат будет иметь место снижение производительности двигателя."

"Независимо от того, что наш опыт ограничен, мы можем с уверенностью заявить, что русские танки не подходят для долгого марша по дорогам и езды на высокой скорости. Оказалось, что самая высокая скорость, которая может быть достигнута составляет от 10 до 12 км/час. Необходимо также на марше, каждые полчаса как минимум делать остановки на 15 - 20 минут, давая танку остыть. Трудности и поломки фрикциона поворотного механизма происходили со всеми трофейными танками. В сложной местности на марше, и во время атаки, в которой атакующее танковое подразделение должно часто менять направление движения, в течение короткого времени бортовые фрикционы перегреваются и покрываются маслом..."